28 Влияние технической организации на сферу образования и систему знаний. Исчезновение encyclios disciplina. Энциклопедическое знание.

Рассмотрим теперь на новом примере отношение техники к совершенно другой области — организации школы и университета. Воздействуя на эти институты соответственно своим интересам, Техник полностью изменяет их характер в сторону технических знаний, которые, как он утверждает, представляют собой единственно полезную и практически нужную область науки, отвечающую требованиям времени. По этим меркам введение в Германии реальных училищ означает не что иное, как победу техники, находящейся в манчестерской стадии, над более духовным гуманистическим знанием, которое давалось в гуманитарных гимназиях. Нельзя недооценивать значение подобных реформ, так как они представляют собой прямое наступление на ένκύκλιος παιδεία,⁸⁹ на ту encyclios disciplina,⁹⁰ которая существовала на всем протяжении античной и средневековой эпохи. Очевидно, что главное следствие такой реформы заключается не в том, что грамматика стала занимать в преподавании скромное место, что из него постепенно вытесняются астрономия и музыка, что диалектика и риторика вообще оказались вычеркнуты из учебной программы и что, следовательно, из так называемых семи свободных искусств сохранились лишь арифметика и геометрия. Вытеснившие их технические знания носят одновременно эмпирический и каузальный характер. Таким образом, победа технического знания над гуманитарным означает, что в области знания материя одержала победу над формой. Преподавание древних языков отходит на задний план, и тем самым пропадает возможность органически цельного образования, в котором присутствует внутренняя связь. От этого страдает логическое мышление ученика, его способность овладевать формой знания. Материя знания, материал наук, эмпиричны и по своему понятию безграничны, как каузальные ряды, которыми они описываются. Мы часто сталкиваемся с гордыми высказываниями по поводу необозримой громадности массива накопленных знаний, но это та гордость, с которой пускаются в путь в безбрежном море знаний, не замечая, что плывут по воле волн. Это море знаний есть своего рода mare tenebrosum,⁹¹ а необозримое громадное знание становится бесформенным. Мышление, для которого всякое знание одинаково важно, теряет представление об иерархии знаний. И следовательно, можно сделать вывод, что такое знание в конце концов само себя уничтожает, погребенное под массой фактов, с которой мы не в силах справиться, как с бесчисленными песчинками, поднятыми песчаной бурей. Можно предположить, что когда-нибудь нам надоест таскать на своих плечах тяжкое бремя мертвых знаний.

Там, где основной упор делается на материал, ученик получает набор разрозненных сведений, который можно сравнить со справочником, состоящим из специальных статей, оформленных в виде различных «основ» и «очерков». Этот род знания и обучения заведомо не сочетается с достижением истинного παιδεύειν,⁹² потому что их грубый эмпиризм способствует только механическому накоплению материала познания, потому что они не подготавливают фундамента, не содержат формообразующего принципа, при помощи которого можно было бы совладать с этим материалом. Сомнительная пословица, гласящая, что знание — это сила, сегодня, как никогда, потеряла свое значение, потому что такое знание отнюдь не представляет собой духовной силы, в духовном отношении оно как раз совершенно бессильно. По мере того как это знание вместе с техническими прогрессом из школ проникает в университеты, начинается их упадок, так как университеты превращаются в технические учебные заведения и начинают служить техническому прогрессу, который со своей стороны охотно снабжает их дотациями, создает при них специальные институты и не жалеет трудов на то, чтобы превратить былую universitas⁹³ в бестолковое скопище узкоспециальных исследовательских лабораторий.

Здесь следует обратить внимание на то, что старинная encyclios disciplina, представлявшая собой законченный круг наук и знания, противоположна идее энциклопедии наук, то есть идее энциклопедической системы знаний, отдельные статьи которой расположены по лексическому принципу в алфавитном порядке. Идея такой энциклопедии наук родилась в XVIII веке. Ее осуществление стало первой ласточкой технического знания. Это было знание энциклопедистов Дидро, Даламбера и Ламетри, объявившего философию пустым и бессодержательным занятием и провозгласившего в своих сочинениях («Histoire naturelle de l'ame»⁹⁴ и «L'homme machine»⁹⁵) такую разновидность эмпиризма, которая пытается вывести все явления из взаимодействия каузальных рефлексов между мозгом и телом. Мышление Юма, английского современника Ламетри, отличается большей строгостью и тонкостью, однако его учение об ассоциации идей, как показывают выдвинутые им принципы всевозможных ассоциаций (подобие, смежность во времени и пространстве, причина и действие), в конечном счете приводит к тому же результату («Philosophical essays concerning human understanding»⁹⁶ и «An inquiry concerning human understanding»⁹⁷). По мнению Юма, восприятия не нуждаются в субстанции как своем носителе, так как любая субстанция представляет собой лишь совокупность простых представлений и мыслей. Теории ассоциативного мышления всегда устремлены к тому, чтобы утвердить идею материальной самостоятельности ассоциаций. Однако ассоциирование — это еще не мышление; а в некоторых головах необычайная способность к ассоциированию, по-видимому, и впрямь подменяет собой самостоятельное мышление. Юма можно считать духовным отцом джойсовского «Улисса» — книги, в которой ассоциации обрели самостоятельность и где автор так радикально расправился с малейшими признаками какой бы то ни было рациональной схемы, что не осталось ничего, кроме сваленных в одну кучу ассоциаций.